Поиск по творчеству и критике
Cлово "2001"
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: Кржижановский, поляк по происхождению, родился 11 февраля (30 января) 1887 г. года в окрестностях Киева в семье выходцев из Польши Доминика Александровича и Фабианы Станиславовны Кржижановских. После выхода на пенсию главы семейства семья поселилась на окраине Киева. Юношество писателя прошло в Четвёртой гимназии Киева — той же, где учился, например, Александр Вертинский. После окончания гимназии в 1907 г. Кржижановский поступает на юридический факультет Киевского университета, параллельно посещая лекции на историко-филологическом факультете. В годы учёбы в университете печатаются его стихи и путевые очерки о путешествии по Италии, Австрии, Франции, Германии. После окончания университета в 1913 г. Кржижановский служит помощником присяжного поверенного, однако в 1918 г. бросает юридическую практику и в течение трёх последующих лет читает лекции по психологии творчества, истории и теории театра, литературы, музыки в Киевской консерватории, Театральном институте им. Н. Лысенко и Еврейской студии Киева. Дальнейшее развитие литературное творчество Кржижановского получило в конце 1910-х — середине 1920-х, когда в журналах «Зори», «Неделя искусства, литературы и театра» печатаются два его произведения (рассказ «Якоби и якобы» и повесть в очерках «Штемпель: Москва», 1925). Приехав в 1922 г. в Москву, преподает в студии Камерного театра и в дальнейшем работает в нём. В Камерном театре в декабре 1923 г. состоялась премьера единственной дошедшей до сцены пьесы Кржижановского — «Человек, который был Четвергом» (подзаголовок: «по схеме Честертона», драматическая переработка его одноимённого романа). В середине 20-х годов писатель активно участвует в деятельности Государственной академии художественных наук. Быстро став известным в московских театральных кругах, Кржижановский регулярно проводил публичные чтения своих...
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Часть текста: вступ. статья, коммент. А. А. Колгановой) Это вопрос, над которым я работаю довольно долго. Сегодня я скажу вам очень немного в тех пределах, в каких ставится мой доклад. Всякий из нас знает, что над телескопом существует так называемый искатель, маленькая трубка, длиною, примерно, в строчку заглавия, которая отыскивает звезду, объект. Она должна точно совпадать своей линией зрения, своей осью, как говорят астрономы, с осью большой телескопической трубы. Она отыскивает объект на небе. Заглавие имеет ту же функцию. Оно отыскивает такое слово, такой объект, который является для искателя, для заглавия, общим. Вот то положение, из которого я исхожу. Если оно неверно, опровергайте его. В своей небольшой работе о заглавиях я занимался заглавием чего угодно, только не пьес [1]. Самая цель нашей беседы сегодня - это вопрос о заглавии пьесы. Почему я выдвигаю этот вопрос? Да просто потому - что заглавие, наиболее заглавие именно в области драматургии. Представьте себе в плане фантастики странную книжную лавку. Вы видите в витрине обложки книг. Вы входите и платите деньги за данную обложку. Вам отрывают обложку, но книги не дают и назначают вам время, когда вы можете прочесть эту книгу. Вы приходите и читаете ее вместе с другими, сидя на своем стуле. Но когда вы захотите прочесть, что же было раньше - нет страниц, книги перелистываются и сраcтаются. Что было во втором акте, уже узнать нельзя. Так идет до конца. Когда вы хотите потребовать вашу книгу, за которую вы заплатили, вам дают только воспоминание - пожалуйста, швырните в свой портфель. Вот образ заглавия пьесы. Заглавие пьесы отличается от заглавия научного...
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Часть текста: Кржижановский. Чужая тема. Собрание сочинений. Т. 1 Опубликовано в журнале: «Знамя» 2002, №5 Пусть, нет, чуть-чуть Сигизмунд Кржижановский. Чужая тема. Собрание сочинений. Т. 1. СПб.: Симпозиум, 2001. — 687 с. Вопросительные знаки делают с помощью напильников, наждака и зажимов. Они — еще и крючки, на которые можно попытаться поймать рыбу. А время — бациллы, заражающие человека. “Те из живых, на которых нападали рои Секунд, невидимо искусывающие их, как оводы, кружащие над потной лошадью, — жили раздерганной, рваной на секунды жизнью, суетливо и загнанно”. Воспоминание — человечек, живущий где-то за сетчаткой, за дном глаза. Мысль — упирающееся существо, которое очень не хочет вылезать из чистого миросозерцания в загроможденное вещами пространство мира. Но вылезать приходится. Ограниченность формально-логического почувствовали уже в конце ХIХ века — почему бы не воспользоваться богатством вещей, рассматривая вопрос, как предмет? Тем более, что думает не только автор, но и то, чем он пишет . “Перо гибко, но твердо, корректно, отчетливо, любит росчерк и завитушку, склонно к раздумью: то в чернильницу, то на строку. Карандаш пишет сплошь, без отрыва, нервен, неряшлив, любит черновики: нашуршит каракули на каракули, а там с разлету — хрясь, и сломался”. И даже превращение любить в забыть что-то получает при сравнении с переходом фосфора из красного в черный или углерода из алмаза в уголь. Предмет требует внимания и уважения более, чем ответа. “Подумайте, приятно ли было бы вам, если б, вынув из вас вашу суть, отдали бы ее в другой, враждебный и чуждый вам мозг. Не трогайте, дети, феноменов: пусть живут, пусть себе являются”. А если философ глядит в окно, видит там черноту ничто и утверждает, что “внешний мир — это просто скверная привычка так...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: с рассказа «Якоби и "якобы"» (Зори. 1919. №1 [под псевд.]). С 1922 и до смерти жил в Москве, истории которой посвятил цикл очерков «Московские вывески» (Тридцать дней. 1925. №3-5) и повесть в письмах «Штемпель: Москва» (Россия. 1925. №5). В дальнейшем тема Москвы будет неотъемлемой частью прозы Кржижановского. Уже в первых произведениях проявились особенности его писательской манеры, сформулированной самим Кржижановским так: «Обращаться с понятиями, как с образами, соотносить их, как образы». Используя классические литературные сюжеты, писатель переосмысляет их и пытается постичь особенности своего времени. Так, в повести «Возвращение Мюнхгаузена» (1927), написанной в манере Свифта и Гоголя, он отказался как от приключений, так и от политической сатиры. Его Мюнхгаузен — философ, фантаст, мечтатель, фехтующий против истины, «парирующий факты фантазмами». В повести «Воспоминания о будущем» (1927) — своеобразном отклике на трагически сгущающуюся атмосферу советского общества — главный герой Макс Штерер при помощи изобретенного им «время-реза» переносится на несколько десятилетий вперед (до 1951) и видит картины «светлого будущего»: «Нищие, кровью и гневом потравленные года, когда гибли посевы и леса, но восставал лес знамен, они мнились мне голодной степью, я проходил сквозь них, как сквозь пустоту, не зная, что... что в ином настоящем больше будущего, чем в самом будущем». 1920-40-е были самыми плодотворными в жизни писателя: написаны повести «Странствующее "странно"» (1924), «Клуб убийц букв» (1926), «Материалы к биографии Горгиса Катафалаки» (1927); подготовлены 2...