Поиск по творчеству и критике
Cлово "1924"
Входимость: 3. Размер: 64кб.
Входимость: 3. Размер: 72кб.
Входимость: 2. Размер: 45кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Входимость: 1. Размер: 76кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 100кб.
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 64кб.
Часть текста: вечность. Сигизмунд Кржижановский Тусклое белесое пространство, из глубины которого бесконечной чередою движутся, наступают на зрителя изрешеченные пулями плоские деревянные мишени, людские силуэты анфас… Эту картину я увидел в начале 1990 года в старом клубе МГУ, что на Моховой, где выставляла свои работы одна из множества нынешних групп художников. Имя автора ничего не сказало. Выяснилось только, что живёт он то ли в Пензе, то ли в Перми, то бишь вдалеке от Москвы, что ему нет ещё и тридцати, что выставляется в столице чуть ли не впервые. И, конечно, знать не знает, что написал картину «на тему» новеллы Сигизмунда Кржижановского «Мишени наступают», сочинённой в 1927 году, на исходе десятилетия попыток раздуть отечественную революцию «в мировой пожар» (разумеется, «на горе всем буржуям», не себе же!), до сих пор не опубликованной, хранящейся в архиве, где её читали человека три-четыре, не больше. Говорят, идеи носятся в воздухе. Если так, то идеям (или, как он предпочитал называть, «темам») Кржижановского присуща особенная, редкостная прочность: многие годы беспрерывно дующих переменчивых и резких ветров им не повредили. Думаю, что Кржижановского описанное совпадение не сильно бы удивило. Он знал, что пришёлся русской литературе не ко времени: «Я живу на полях книги, называемой „Общество“. Знал и то, что „промах судьбы“ небезнадёжен: „Я живу в таком далёком будущем, что моё будущее мне кажется прошлым, отжитым и истлевшим“. О том же — строка, взятая эпиграфом к этим заметкам: будничная, не выделяющаяся в его...
Входимость: 3. Размер: 72кб.
Часть текста: и, может быть, скучная. Но я могу писать только о том, о чем могу: я так полно включился в свою проблему о штемпелях, так занят, может быть, по-чудацки, исследованием того "особого отпечатка", еще Грибоедовым примеченного, который отличает и метит всю окружающую сейчас меня жизнь, что придумывать другие, более забавные и волнующие вас темы никак не могу и не умею. Каждое утро в 9 3 / 4 я, застегнув себя в пальто, отравляюсь вдогонку за Москвой . Да-да: два года тому назад поезд, помню, запоздавший на 13 часов, довез меня только до Брянского вокзала: до смысла Москвы отсюда еще большой конец. Итак, каждое утро я шагаю из переулка в переулок, позволяя перекресткам ломать, как им угодно, мой путь, собирая в себя Москву. Рядом со мной, стоит повернуть голову на пол-оборота, в стеклах витрин шагает чуть сутулый, длинный, с лицом под черными полями шляпы человек. Вдвоем, изредка переглядываясь, мы ищем наши смыслы. Даже странно: в первый день, когда, оттянув плечо чемоданом, я смотрел с Дорогомиловского моста на кучу домов под кучей огней, я не мог и предполагать, что когда-нибудь все это ляжет гигантской грудой поперек моего мышления как трудноразрешимая задача. Конечно, и другие, кто как может и хочет, возятся с теми или иными проблемами; под любою лобной костью живет какой-нибудь не устраивающий мышление, мучающий "я" вопрос. Но все же я завидую другим: каждый из них может запрятать свою проблему внутрь черновых тетрадей, защелкнуть на ключ в лаборатории, зажать в математических значках, точнее -- может, хоть ненадолго, отлучиться от своей головоломки, выключиться из нее, дать роздых мысли. Но мне уйти из своей темы -- никак: я живу внутри ее . Окна домов, мимо которых хожу, смотрят с определенным выражением; утром, чуть раскрыв глаза, вижу красные кирпичи соседнего дома: это уже Москва. А значит -- и мысль: Москва. Проблема материализовалась,...
Входимость: 2. Размер: 45кб.
Часть текста: напечатанная через полвека с лишком после написания ("Литературная учеба", No 3, 1989). Мне выпало готовить ее к публикации. Теперь пробую поверить теорию практикой - действую "по Кржижановскому". Его проза - будучи с должной полнотою издана, прочитана, исследована - скорей всего окажется под угрозой быть растащенной на эпиграфы и цитаты. Такова манера его работы со словом и фразою, обнаруживающими под пером стремление спружиниться в афоризм и формулу. Таков же стиль фиксации мысли, остановки мгновения ее летучей жизни в "Записных тетрадах". Раскрываю наудачу: "Признания непризнанного". Или: "Раз ты несчастен - значит, ты человек". Еще попытка: "Если вы пришли к занятому человечеству, делайте вашу жизнь и уходите". Все это годится, чтобы предварить размышления о писательской судьбе Кржижановского. Устоять перед таким эпиграфным соблазном трудно, знаю по себе - подпадал. Разве что с помощью пушкинской строки. Тем более что "Искусство эпиграфа" - лишь часть пушкинианы Кржижановского, а парадоксальность его сознания и бытия - при поверхностном даже взгляде - недискуссионна. "Я выбрал: лучше сознательно не быть, чем быть, но не сознавать". Так жестко, бескомпромиссно обозначил Кржижановский свое отношение к литературной ситуации тридцатых годов. Здесь не было позы, этакого "смирения паче гордости" - реакции на неизданность и непризнанность, весьма обыкновенной для переоценивающих свои возможности людей. Запись сделана не напоказ - для себя, в пору, когда выбор у Кржижановского действительно был,...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: Используя классические литературные сюжеты, писатель переосмысляет их и пытается постичь особенности своего времени. Так, в повести «Возвращение Мюнхгаузена» (1927), написанной в манере Свифта и Гоголя, он отказался как от приключений, так и от политической сатиры. Его Мюнхгаузен — философ, фантаст, мечтатель, фехтующий против истины, «парирующий факты фантазмами». В повести «Воспоминания о будущем» (1927) — своеобразном отклике на трагически сгущающуюся атмосферу советского общества — главный герой Макс Штерер при помощи изобретенного им «время-реза» переносится на несколько десятилетий вперед (до 1951) и видит картины «светлого будущего»: «Нищие, кровью и гневом потравленные года, когда гибли посевы и леса, но восставал лес знамен, они мнились мне голодной степью, я проходил сквозь них, как сквозь пустоту, не зная, что... что в ином настоящем больше будущего, чем в самом будущем». 1920-40-е были самыми плодотворными в жизни писателя: написаны повести «Странствующее "странно"» (1924), «Клуб убийц букв» (1926), «Материалы к биографии Горгиса Катафалаки» (1927); подготовлены 2 редакции состоящей из 29 новелл книги «Сказки для вундеркиндов» (1922,1927) и несколько сб. рассказов («Чем люди мертвы», «Чужая тема» и др.). Несмотря на то, что в 1939 он был принят в СП, Кржижановский так и не смог опубликовать ни одного из этих произведений и в 1940 прекратил писать прозу. «Затиск» (его любимое слово) побеждал. Проза писателя начала пробиваться к читателю только в конце 1980-х, уже после смерти художника. «Малоречивость, умение расправиться с темой в двух-трех словах» — так определил Кржижановский стиль эпохи в статье «Поэтика заглавий» (1925). Этим стилем он сам владел в совершенстве. Его излюбленный жанр — новелла, в которой стремительно...
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Часть текста: С. Д. Кржижановского, включенные в эту книгу, печатаются по машинописям с авторской правкой, хранящимся в ЦГАЛИ (фонд 2280), а также в частных архивах. Новеллы были сгруппированы Кржижановским в шесть книг: «Сказки для вундеркиндов», «Чем люди мертвы», «Чужая тема», «Неукушенный локоть», «Сборник рассказов», «Мал мала меньше». Судя по датировкам вошедших в них вещей, ни одна из трёх первых не аутентична книгам, подготовленным автором, но не изданным в 1923-1934 годах. Заглавие «Неукушенный локоть» было в 1941 году по совету Е. Лундберга заменено на «Рассказы о Западе» (дабы автор не попал под удар чересчур бдительных критиков). Цикл «Мал мала меньше», насколько известно, целиком к публикации не предлагался. Повести «Клуб убийц букв» и «Возвращение Мюнхгаузена» Кржижановский пытался издать отдельными книгами. А «Воспоминания о будущем», «Странствующее „Странно“ и „Материалы к биографии Горгиса Катафалаки“ - даже не пробовал. Как и несколько новелл, не включенных в книги. В примечаниях во всех случаях указывается книга, куда новелла была помещена автором. Произведения Кржижановского, пользуясь высказыванием Дж. Барта о X. Л. Борхесе, можно назвать „постскриптумом ко всему корпусу литературы“: обнаружить и хотя бы только перечислить все реминисценции, заимствования, „вариации на темы“, скрытые цитаты из философских и литературных сочинений под силу разве что целому коллективу исследователей, да и то лишь при медленной, скрупулёзной работе. Кроме того,...
Входимость: 1. Размер: 76кб.
Часть текста: общее русло. Имя Кржижановского нынешней широкой публике ничего не говорит. Да что там публика -- и профессионалы при упоминании его недоуменно пожимают плечами. Разве что литературовед припомнит изданную ничтожным тиражом в 1931 году книжицу "Поэтика заглавий" (кстати, по сию пору единственная попытка историко-теоретически осмыслить любопытнейшую эту тему). Театровед -- из эрудированных,-- быть может, опознает в нем автора оригинальных, парадоксальностью запомнившихся остропроблемных исследований драматургии Шекспира и Шоу. Да историк театра назовет, пожалуй, нашумевший в начале двадцатых годов спектакль таировского Камерного театра "Человек, который был Четвергом" -- пьесу "по схеме Честертона" сочинил Кржижановский. Вот и все. Капля в море... Между тем даже помещенная в этой книге фотография свидетельствует, что в двадцатых -- тридцатых годах Кржижановский пользовался прочной известностью: знаменитый мастер фотопортрета М. Наппельбаум выбирал в качестве моделей исключительно писателей состоявшихся, причем определялось это не количеством книг, но мнением понимающих современников. По воспоминаниям А. Арго (и не его одного), в те годы "в литературных и окололитературных кругах много говорили о Сигизмунде Доминиковиче Кржижановском, поэте, прозаике, драматурге, критике, эссеисте и текстологе, человеке великой образованности, замечательном лекторе...". Где бы он ни выступал с чтением -- в Камерном театре, в доме Станиславского, на Никитинских субботниках, на вечерах, проводимых в квартире Брюсова вдовою поэта Иоанной Матвеевной, у Георгия Шенгели ...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: ребёнок -- и единственный сын -- Станиславы Фабиановны и Доменика Александровича Кржижановских. 1907. Окончил Четвёртую Киевскую гимназию. Поступил на юридический факультет Киевского университета. Параллельно приступил к занятиям на филологическом факультете. 1912. Первая публикация стихов в одной из киевских газет. 1912-1913. Поездки за границу: Италия, Франция, Германия, Швейцария. Путевые очерки печатаются в газетах. 1913-1917. По окончании университета -- служба в качестве помощника присяжного поверенного. 1918. Призыв в Красную Армию. Знакомство с С. Д. Мстиславским и О. Д. Форш. 1918-1922. Лекции по психологии творчества, истории и теории театра, литературы, музыки -- в Киевской консерватории (семинар А. К. Буцкого), театральном институте им. Н. Лысенко, Еврейской студии, концертных залах. 1919. В журнале "Зори" (Љ 1) напечатан рассказ "Якоби и "Якобы" , а в "Неделе искусства, литературы и театра" (ЉЉ 2,3) -- "Катастрофа" и "Лес карандашей" (не разыскан). 1920. Александр Дейч знакомит Кржижановского с Анной Бовшек, бывшей артисткой Второй Студии МХТ. 1920-1922. Составление литературных программ для Бовшек и участие в её концертах. 1922. Переезд в Москву. Знакомство с Николаем Бердяевым, Алексеем Северцовым, Владимиром Вернадским, Александром Таировым. Получение "пожизненной" комнаты (10 кв. м, Арбат, 44, кв. 5). Завершена первая редакция книги "Сказки для вундеркиндов". Приглашён Таировым преподавать в студии Камерного театра. 1923-1924. Пьеса "Человек, который был Четвергом (по схеме Честертона)", -- и её постановка в Камерном театре (премьера -- 6 декабря 1923 года; режиссёр А. Таиров, художник А. Веснин). Издательство "Денница", принявшее к печати...
Входимость: 1. Размер: 100кб.
Часть текста: радовала, и в то же время вызывала недоуменную растерянность. И не потому, что после тихого Киева ошеломляла шумным разнообразием жизни, пестротой множества начинаний, многолюдством уличного движения, магазинами с долгожданными товарами. Вероятно, пугало отсутствие привычной стабильности, неустойчивость нового быта, только искавшего и не всегда находившего для себя нужную форму. В конце марта приехал в Москву с еврейской студией и Кржижановский. Надо было начинать битву за жизнь, отвоевывать свое право на место под московским небом. При отъезде из Киева друзья Сигизмунда Доминиковича снабдили его несколькими письмами к москвичам. Визит к Бердяеву с первым письмом оказался неудачным. Из беседы выяснилось, что и философские, и политические позиции Н. Бердяева так же шатки, как и самое его пребывание в Москве. Второе письмо, к профессору Авинову, открыло Сигизмунду Доминиковичу двери дома этой семьи, но что-то и тут удержало его от закрепления знакомства. Он решил не повторять бесполезных хождений. Оставшееся, третье, неиспользованное письмо надолго застряло в боковом кармане его пиджака. Однажды, когда он сидел в малой аудитории университета, слушая доклад профессора Иванцова, пустили по кругу лист, на котором присутствовавшие должны были поставить свои фамилии. Расписавшись, он передал лист сидевшей влево от него женщине в скромном темном костюме с серьезным, строгим лицом. Она подписалась: Северцова. Именно к ней и было адресовано третье письмо. Людмила Борисовна тут же прочла письмо, познакомила С. Д. с мужем Алексеем Николаевичем и предложила пройти после лекции к ним на чашку чая. Дом Северцовых и в жизни С. Д., и в моей сыграл очень значительную роль. Здесь, в этом доме, мы встречали таких...
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Часть текста: над которым я работаю довольно долго. Сегодня я скажу вам очень немного в тех пределах, в каких ставится мой доклад. Всякий из нас знает, что над телескопом существует так называемый искатель, маленькая трубка, длиною, примерно, в строчку заглавия, которая отыскивает звезду, объект. Она должна точно совпадать своей линией зрения, своей осью, как говорят астрономы, с осью большой телескопической трубы. Она отыскивает объект на небе. Заглавие имеет ту же функцию. Оно отыскивает такое слово, такой объект, который является для искателя, для заглавия, общим. Вот то положение, из которого я исхожу. Если оно неверно, опровергайте его. В своей небольшой работе о заглавиях я занимался заглавием чего угодно, только не пьес [1]. Самая цель нашей беседы сегодня - это вопрос о заглавии пьесы. Почему я выдвигаю этот вопрос? Да просто потому - что заглавие, наиболее заглавие именно в области драматургии. Представьте себе в плане фантастики странную книжную лавку. Вы видите в витрине обложки книг. Вы входите и платите деньги за данную обложку. Вам отрывают обложку, но книги не дают и назначают вам время, когда вы можете прочесть эту книгу. Вы приходите и читаете ее вместе с другими, сидя на своем стуле. Но когда вы захотите прочесть, что же было раньше - нет страниц, книги перелистываются и сраcтаются. Что было во втором акте, уже узнать нельзя. Так идет до конца. Когда вы хотите потребовать вашу книгу, за которую вы...
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Часть текста: -- "DEUAX AMIS" -- "СТУДИЯ" (Смоленский рынок) -- "ФАЗИС" -- "ПЛАНЕТА". Дальше мысли ходить незачем. Над спешащими людьми круглятся нарисованные циферблаты со стрелками, зажившими минуту, и внизу зафиксированная в мозгу минута гонит прохожего вдоль тротуарных лент. Роясь глазами в своеобразном лексиконе, обвисшем своими железными страницами над движением улиц, вам не удастся увернуться от пристального, остановившегося взгляда гигантских нарисованных зрачков, запрятанных под синие стеклянные овалы вывески оптического магазина. И если, высвободив себя из толчков, отойти на мостовую, чтобы длительнее и внимательнее изучить глаза, оторванные от человека и поднятые в воздух, то вскоре убедишься, что выражение их общегородское , такое, которое может быть отыскано под полями любой шляпы. 2 Революция слишком участила темп Москвы, чтобы слова и изображения на вывесочных плоскостях могли угнаться за тем, что происходит на огромной горизонтальной площади города с охватом в 35 верст. Вывеска, самая техника изготовления которой,...